ГРИГОРИЙ МЕЛЕХОВ —
ЭПИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ
Главным героем «Тихого Дона», без со-
мнения, является народ. В романе сквозь
призму множества героических судеб обыч-
ных людей показаны закономерности эпохи.
Если среди других героев Григорий Мелехов
выступает на первый план, то только потому,
что он наиболее ярко воплощает черты свое-
го народа.
«Казацкая удаль» и «любовь к хозяйству,
к работе» — две основные добродетели, запо-
веди воина и земледельца одновременно.
Обеими щедро награжден Григорий. А глав-
ное, что составляет основу его характера, —
своеволие, независимость в поступках и по-
исках истины. Он во всем должен убедиться
сам лично, согласиться внутренне. Для Григо-
рия истина рождаемся во всей величественнос-
ти конкретного бытия, во всей тяжести своего
становления, искаженная предрассудками
прошлого, страстью борьбы и пламенем мес-
ти за гибель близких.
Поразительна сила, с которой он воспри-
нимает действительность и как активно он
в ней участвует. Это самое пленительное в
его образе. Благородство составляет основу
его широкой души. В бою, преследуемый ав-
стрийцами, он внезапно спасает своего врага
Степана Астахова; рискуя полевым судом, он
стреляет в Чубатого за убийство пленного.
Узнав о сдаче красноармейского полка в Ус-
тьинском, он мчится туда, чтобы «выручить»,
спасти от смерти Мишку Кошевого и Ива-
на Алексеевича, убийц так горячо любимого
им брата Петра. Это сложный человек, ему
присуще чувство неудовлетворенности со-
бой. «Хотя черт его знает, такому, как моло-
дой Листницкий или как наш Кошевой, я
всегда завидовал... — признается он Прохо-
ру. — Им с самого начала все было ясное,
а мне и до се все неясное... с семнадцатого
года хожу по вилюжкам, как пьяный ка-
чаюсь...»
Но по-другому и быть не могло. Эти со-
мнения определило его социальное положе-
ние. Позиция Листницкого и Кошевого объ-
яснялась их положением в обществе: один —
помещик, другой — батрак. Григорий же
1001
крестьянин-середняк, в этом причина всех
его колебаний. В нем живут как бы две ду-
ши: собственника и труженика. Конечно, яв-
ляясь единоличником, он ищет правду для
всего казачества. За семь лет войны он пора-
зительно мало заботится о родном курене,
семье и даже Аксинье — так важно для не-
го найти правду в общественном устройстве.
Воюя, он не стремится к личной выгоде и бо-
ится лишь одного — погрешить против прав-
ды. В поисках ее он зорко всматривается в
окружающий мир. Он не принимает вос-
торженности Ивана Алексеевича Котлярова,
рассказывающего о демократизме окружного
председателя. Да и сама революция, по его
мнению, не нужна на Дону. Что нового ком-
мунисты могут дать казакам?
«Земли у нас — хоть заглонись ею, —
яростно возражает он. — Воли больше не на-
до, а то на улицах будут друг дружку резать.
Атаманов сами выбирали, а теперь сажают.
Кто его выбирал, какой тебя ручкой обра-
довал? Казакам эта власть, окромя разору,
ничего не дает! Мужичья власть, им она и
нужна. Но нам и генералы не нужны. Что
коммунисты, что генералы — одно ярмо... Ты
говоришь — равнять... Этим темный народ
большевики и приманули. Посыпали хоро-
ших слов, и попер человек, как рыба на при-
ваду! А куда это равнение делось? Красную
Армию возьми: вот шли через хутор. Взвод-
ный в хромовых сапогах, а «Ванек» в обмо-
точках. Комиссара видал, весь в кожу залез,
и штаны и тужурка, а другому и на ботинки
кожи не хватает. Да ить это год ихней влас-
ти прошел, а укоренятся они, — куда равен-
ство денется?.. Говорили на фронте: «Все
ровные будем. Жалование и командирам и
солдатам одинаковое!..» Нет! Привада одна!
Уж ежели пан плох, то из хама пан во сто
раз хуже! Какие бы поганые офицеры ни бы-
ли, а как из казуни выйдет какой в офице-
ры, — ложись и помирай, хуже его не най-
дешь! Он такого же образования, как и казак:
быкам хвосты учился крутить, а глядишь —
вылез в люди и сделался от власти пьяный
и готов шкуру с другого спустить, лишь бы
усидеть на этой полочке». Вот как удиви-
тельно точно выразил сущность происходя-
щего Григорий.
От остальных казаков его отличает толь-
ко мучительный поиск правды, неуспокоен-
ность. Шолохов пишет, что он только выра-
зил то, что думали большинство остальных
казаков, но сила Григория в том, что он это
высказал и пытался по-своему разрешить
это противоречие, а не смирился с неправ-
дой, прикрытой красивыми словами о ра-
венстве.
Григорий рад был бы признать правоту
одного из начал и накрепко связать себя
с ним, но особая чуткость на фальшь не да-
вала ему сделать окончательный выбор. Гри-
горий ничего не принимает на веру. Он и
есть представитель тех самых широчайших
народных масс, которые самообразовываются
на личном опыте классовых битв, идя к исти-
не замедленно, оступаясь, зигзагообразно, но
самостоятельно. Учителей жизни, подобных
закаленным большевикам — Штокману или
Бунчуку, было мало.
У Штокмана не было времени занимать-
ся агитацией таких людей, как Григорий,
и он сознательно и жестоко намерен устра-
нить его заблаговременно. Григорию, еще ни
в чем не повинному, задолго до того, как он
стал командиром повстанческой дивизии,
грозит арест, а затем смерть. Штокман по-
смеивается над Кошевым, смущенным при-
казом арестовать Григория лишь за опас-
ный образ мыслей, как потенциального вра-
га, и он заставляет его пойти арестовывать
друга.
Так возникает трагическая коллизия пра-
воты обеих сторон. Штокман прав, ибо толь-
ко активными мерами можно было преду-
предить восстание, где оба брата Мелеховых
сыграют не последнюю роль. А характер Гри-
гория не позволяет ему сидеть сложа руки,
когда окружающий мир наступает на него.
И, подобно деду, кружащему над головой
«мерцающей, взвизгивающей шашкой», го-
товому сразиться со всем хутором, Григо-
рий кидается на обидчиков. Вместе с ним,
эпическим героем, поднимается, не сгова-
риваясь, казацкая вольница — полыхает
восстание.
«За ним оседало снежное курево, в ногах
ходили стремена, терлись о крылья седла за-
немевшие ноги. Под стременами стремитель-
но строчили конские копыта. Он чувствовал
такую лютую, огромную радость, такой при-
1002
лив сил и решимости, что, помимо воли его,
из горла рвался повизгивающий, клокочущий
хрип... Ясен, казалось, был его путь отныне,
как высветленный месяцем шлях. Все было
решено и взвешено в томительные дни, ког-
да зверем скрывался он в кизячном логове
и по-звериному сторожил каждый звук и го-
лос снаружи. Будто и не было за его плеча-
ми дней поисков правды, шатаний, переходов
и тяжелой внутренней борьбы... Пути каза-
чества скрестились с путями безземельной
мужичьей Руси, с путями фабричного люда.
Биться с ними насмерть. Рвать у них из-под
ног тучную донскую, казачьей кровью поли-
тую землю. Гнать их, как татар, из пределов
области! Тряхнуть Москвой, навязать ей по-
стыдный мир! На узкой стежке поразой-
тись, — кто-нибудь кого-нибудь, а должен
свалить. Проба сделана: пустили на войсковую
землю красные полки, испробовали? А те-
перь — за шашку!»
Эти мысли подготовили расстрелы в Та-
тарском, арест отца, Пантелея Мелехова, уг-
розу ареста самому Григорию и оскорбления,
нанесенные ему во время постоя красноар-
мейцев на его базу.
Мысли Григория рождаются на наших
глазах, и их динамика влечет за собой анти-
тезу: «Богатые с бедными, а не казаки с Ру-
сью... Мишка Кошевой и Котляров тоже ка-
заки, а насквозь красные...» Но Григорий от-
махивается от них, пронизанный ощущением
мести и стремлением действовать, а не раз-
мышлять. Григорий свободен, он сделал, как
ему кажется, правильный выбор.
Но постепенно он понимает, что опять по-
пал в ловушку. Он видит убийство пленных,
осознает, сколько страданий несет их восста-
ние, знает, кто пользуется его результатами.
Прозрение Григория происходит после одно-
го из самых отчаянных проявлений его ка-
зацкой удали. Он — командир повстанческой
дивизии, один, оставленный сотней, мчался
прямо на пулемет и изрубил четырех матро-
сов в черных бушлатах. Но неужели только
воспоминание давно забытых слов Гаранжи
и Подтелкова заставило Григория рвать на
себе застежки шинели и кататься по снегу
рядом с трупами зарубленных им матросов
в страшном, почти чувственном ощущении
истины?
«Кого же рубил!.. Братцы, нет мне про-
щения!.. Зарубите, ради бога... Смерти... пре-
дайте!..»
Опять Григорий вступает в конфликт с ок-
ружающим мироустройством.
В образе Григория Мелехова отражены
его пути от монархии к большевизму, затем
к автономии и, наконец, снова к большевиз-
му, характерные колебания среднего казаче-
ства. Но совершал он их с большей амплиту-
дой, сильнее других переживая противоре-
чия мира. Это яркая личность, и поэтому
ярче ее проявления.
Пробуждение для Григория — медленный,
тягостный процесс, на него давит чувство лич-
ной вины в прошлом, но ведь он всегда дейст-
вовал искренне, просто не мог поступить по-
другому на каждом этапе жизни. Он не тихий
середнячок по характеру, а яркая личность.
Григорий презирает себя за свой страх
перед Дончека, что «жидок оказался на рас-
плату», готов даже «отсидеть за восстание»
и соглашается на все, кроме расстрела. «Но
уж ежели расстрел за это получать, — изви-
няйте! Дюже густо будет!» — так и говорит
он Кошевому.
«Против власти я не пойду, пока она ме-
ня за хрип не возьмет!» — откровенно при-
знается он опять Кошевому.
Но из разговора с Кошевым он понима-
ет, что не может надеяться на прощение
или забвение своего прошлого. Ему угрожа-
ет смертельная опасность. Предупрежден-
ный сестрой, он скрывается, а затем, захва-
ченный повстанцами Фомина в лесу, вы-
нужден остаться.
В последней части романа Григорий как
загнанный волк, попавший в стаю шакалов.
Это люди не его масштаба, но другого выхо-
да у него просто нет. Положение действи-
тельно безвыходное. Его бегство с Аксиньей —
последняя попытка найти свое жизненное
счастье. Случайная пуля лишает его само-
го дорогого в мире — любимой женщины.
Смерть Аксиньи — высшая точка страданий
Григория. Совершенно один, тихо покачива-
ясь, стоит на коленях Григорий возле могилы
Аксиньи. Тишину не нарушают ни шум сра-
жения, ни звуки старинной казачьей песни.
Только «черное солнце» светит измученному
поисками своего места в жизни Григорию...
1003
Ему больше ничего не осталось. Он попытал-
ся жить в лесу, но быстро понял, что это не
жизнь, и идет на хутор, чтобы еще раз по-
стоять на родном базу, подержать на руках
сына. Он остался один, потеряв всех близ-
ких. Страшную цену заплатил Григорий Ме-
лехов за поиски правды...