ТРАГЕДИЯ РУССКОГО НАРОДА
(по романам М. Шолохова
«Тихий Дон» и «Поднятая целина»)
Сам потомственный казак, писатель М. Шо-
лохов сохранил для нас яркость и точность
казачьей речи, ее образность, показал жи-
тейскую мудрость этого народа, любовь к
шутке, описал его обычаи и нравы. Энцикло-
педией казачьей жизни можно назвать рома-
ны Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая це-
лина».
Благодаря таланту автора читатель начи-
нает любить этот край, даже если никогда не
был на Дону. И тем больнее читать о том, что
стало с казаками после революции, когда за-
кружили красные и белые ветры над донской
землей, а над хуторами и станицами забуше-
вал пожар войны и разрушения.
Раскололся тихий Дон, сломалось единство
казаков, через сердца прошел этот разлом.
Существует директива Свердлова о раска-
зачивании. В этом преступном приказе, одоб-
ренном большевистским руководством, преду-
сматривались массовые казни не только тех,
кто прямо участвовал в борьбе с Советской
властью, но даже и тех, кто только помогал по-
встанцам!
К счастью, полностью это чудовищное рас-
поряжение (которое, конечно, было тайным)
выполнить не удалось. Этот исторический
факт, а именно директива Свердлова, помогает
нам лучше понять, почему казаки так активно
боролись с красными.
Различным событиям гражданской войны
на Дону Шолохов посвящает много места. Он
утверждает, что расстрелы и казни начались
в станицах с первых же месяцев после рево-
люции, когда появились там отряды Подтел-
кова и Кривошлыкова. А в ответ стали рас-
стреливать красных.
Несколько месяцев в 1919 году держались
на Дону повстанцы. Герой романа Григорий
Мелехов вырос до командующего дивизией,
показав себя талантливым военачальником.
Но вот повстанцы разгромлены, и Советская
власть вновь начинает беспощадно карать
своих действительных и мнимых врагов.
3 мая 1918 года А.М.Горький писал: «На
днях какие-то окаянные мудрецы осудили
семнадцатилетнего юношу на семнадцать лет
общественных работ за то, что этот юноша
откровенно и честно заявил: «Я не признаю
Советской власти!»
Те, кто заявлял, что борются за лучшую
жизнь на Дону, творили расправу направо
и налево. В «Тихом Доне» есть эпизод, кото-
рый поражает читателя так сильно, что, на-
верное, запоминается на всю жизнь. Револю-
ционер Бунчук в 1918 году в течение дли-
тельного времени каждую ночь расстреливал
арестованных «контрреволюционеров» де-
сятками...
1029
Но и после окончания войны лишения ка-
заков не окончились. Началась продразвер-
стка, при которой амбары выметались подчи-
стую. Один из героев романа, выражая мне-
ние большинства станичников, .спрашивает,
сеяли ли это зерно большевики, чтобы на-
кладывать продразверстку?
И вновь разгорается война, но уже крес-
тьянская, например на Тамбовщине. И- вновь
люди, поднявшиеся против жестокой власти,
оказываются вне закона, как Фролов и его
отряд (новые власти зовут его бандой) в «Ти-
хом Доне».
Многие, как Григорий Мелехов, оказа-
лись у разбитого корыта после гражданской
войны. Но и бывшие белые, и красные хоте-
ли мирно работать. И вот сотни тысяч таких,
как Тит Бородин в «Поднятой целине», полу-
чив землю, вцепились в хозяйство, «как ко-
бель в падлу», по выражению Нагульнова,
никогда не утруждавшего себя хозяйствен-
ными заботами.
И стала богатеть израненная земля, ста-
ли отходить от крови и убийства люди. Так
прошло несколько лет. Но замаячила новая
беда... Не нравилось властям, что люди ста-
новились зажиточными. В рассказе Мака-
ра о Бородине есть очень интересная фраза:
«И начал богатеть, несмотря на наши преду-
преждения».
Вместе со всем российским крестьянством
казакам предстояло пережить коллективиза-
цию, которая на деле оказалась страшным ра-
зорением деревни, уничтожением миллионов
ни в чем не повинных людей.
Действие романа «Поднятая целина» раз-
ворачивается в хуторе Гремячий Лог. Круг ге-
роев книги уже, чем в «Тихом Доне». Но, как
и там, в отношении к революции, автор рас-
сматривает их прежде всего под углом отно-
шения к вступлению в колхоз.
Лишь немногие идут туда сразу и беспово-
ротно. Даже такие преданные Советской влас-
ти люди, как Кондрат Майданников; призна-
ются: «Нет, товарищ Нагульнов, совесть не
позволяет мне в партию вступить зараз. А че-
рез то не могу, что вот я зараз в колхозе, а о
своем добре хвораю...»
Большинство же отказываются от своей
земли и скотины очень неохотно, лишь боясь
репрессий. При этом многие сомневающиеся
(еще не до конца понявшие суть новой влас-
ти), подобно Акиму Бесхлебнову, зарезали
скотину, чтобы напоследок попользоваться
своим добром. Историки говорят, что долго
еще не оправлялось животноводство после
этого массового забоя скота. Да так, впрочем,
никогда и не оправилось...
Трагично складывается судьба зажиточ-
ных казаков, которые и думать не хотят о кол-
хозе, которых, впрочем, в колхоз никто и не
зовет. Их всех следует раскулачить, а потом
выслать на вымирание. Гнется, трещит, лома-
ется жизнь крепкого казачества.
«Но казаки — народ закоснелый, я вам
скажу, и его придется ломать», — говорит
Макар Нагульнов. И весь смысл своей жизни
новые руководители видят именно в этой
ломке.
Известно, что среди коммунистов было
различное отношение к так называемым ку-
лакам. Многие призывали действовать осмо-
трительно. Так, секретарь райкома Корч-
жинский говорит Давыдову: «На базе осто-
рожного ущемления кулачества создавай
колхоз... Действуй там осторожно. Середняка
ни-ни!»
Бывший же революционный матрос Се-
мен Давыдов, ничего не понимающий в сель-
ском хозяйстве, никогда не понимавший, что
земля родит только у хозяина, мысленно воз-
ражает Корчжинскому: «Почему нельзя сов-
сем его — к ногтю?.. Нет, братишка, извини!
Через твою терпимость веры ты и распустил
кулака... с корнем его как вредителя».
Особенно страшной представляется фи-
гура Нагульнова, отличающегося прямо-таки
бешеной ненавистью к хозяйственным каза-
кам. Он искренне уверен, что сельского хозя-
ина надо душить, давить, грабить. В этом его
не могут поколебать даже замечания комму-
ниста Самохина на бюро райкома о том, что
«Нагульнов террор устроил»: избил наганом
до потери сознания одного середняка-едино-
личника...»
Даже статья самого товарища Сталина
«Головокружение от успехов» не подейство-
вало на Макара. И ведь действительно прав
Макар, когда утверждает, что «статья непра-
вильная».
Не разбирающийся в хитростях полити-
ки, он, однако, верно понял, что статья эта на
1030
самом деле лишь обман, а истинная цель
Сталина и ВКП(б) — растоптать крестьянст-
во, отобрать у него весь хлеб, заморить го-
лодом.
Поэтому-то весело усмехаясь, с чувст-
вом правоты и твердит Макар: «Кабы из
каждой контры посля одного удара наганом
по сорок пудов хлеба выскакивало, я бы всю
жизню тем и занимался, что ходил бы да
ударял их!»
И никто лучше не нарисует звериной
ненависти новой власти к своему кормиль-
цу, чем сам Нагульнов, когда кричит: «Жа-
ле-е-ешь? Да я... тысячи станови зараз де-
дов, детишков, баб... Да скажи мне, что их
в распыл... Для революции надо... Я их с пу-
лемета...».
Тяжко читать о трагедии казачества, ко-
торая была лишь частью общей беды нашего
народа. Тяжко даже думать об этом. И хо-
чется верить, что зарубцуются раны, нане-
сенные раскулачиванием и коллективизаци-
ей, и появится вновь свободное российское
крестьянство и обязательно среди него — ка-
зак-хлебороб...
Русский народ так много страдал в годы
торжества большевизма, что заслужил более
счастливой доли.