«РУСЬ, КУДА Ж НЕСЕШЬСЯ ТЫ, ДАЙ ОТВЕТ?»
Н. В. Гоголь
(По произведениям М. А. Булгакова)
«Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» Строки
Ф. И. Тютчева из стихотворения «Цицерон» услышаны и воспри-
няты нашим поколением особенно остро: мы живем в эпоху пере-
мен.
Каким будет завтрашний день? Оттого, вероятно, мы так при-
стально вглядываемся в творчество писателей, живших во времена
бурных социальных катаклизмов. Наверно, этим объясняется наш
повышенный интерес к наследию М. Булгакова, писателя, чьи ге-
рои разделили судьбу России в годы тяжелейших испытаний, пере-
жили роковой для нашей истории 1917 год и Гражданскую войну.
Вихрь драматических событий, увлекший героев «Белой гвар-
дии», повестей «Собачье сердце», «Роковые яйца», запечатлелся и в
судьбе самого писателя. В родном Киеве он был свидетелем более
десяти переворотов, как враг не мог избежать мобилизации сначала
в армию Петлюры, затем в белую гвардию. Узнал красный и белый
террор, да и в новой, изменившей свой социально-политический об-
лик России жил в сложнейших условиях небывалого государствен-
ного эксперимента, опасного своей непредсказуемостью. Писателя
неотступно мучил вопрос: «Что же будет с нами дальше?» В
1919 году появляется его статья «Грядущие перспективы». Мрач-
ным пророчеством звучат в ней слова: «...придется много драться,
много пролить крови, потому что, пока за зловещей фигурой Троц-
кого еще топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы,
жизни не будет, а будет смертная борьба... Мы будем завоевывать
собственные столицы». Булгаков говорит о неминуемой расплате за
123
безумие октябрьских дней, за самостихийных изменников, развра-
щение рабочих, за Брест, за безудержное пользование станками для
печатания денег. «И только тогда, — продолжает он, — когда будет
очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать пол-
ноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы».
Время подтвердило правоту Булгакова, но в те грозные годы, на
которые пришлась жизнь писателя, его позиция воспринималась
как вражеская. Новые идеологи, охваченные эйфорией победы,
имели немало именитых союзников среди литераторов, готовых
служить делу революции.
Роман «Белая гвардия», написанный в 1923—1924 годах, про-
звучал совершенно неожиданно: в нем отсутствовала революцион-
ная героика, но была боль за Отечество, поруганное, истерзанное
войной, и боль за людей, попавших под колеса истории.
«Велик был год и страшен по Рождестве Христовом 1918, от на-
чала же революции второй». Кровавые вершатся в нем дела под си-
янием «красного дрожащего Марса». Нет привычного мира. «Город
жил странною неестественной жизнью...» Киевом пытались овла-
деть разные политические силы: здесь столкнулись войска гетмана,
поддерживаемые немецкими оккупантами, петлюровцы и больше-
вики. Кто победит? За кем должна будет пойти Россия?
Эпиграф романа, взятый из повести А. С. Пушкина «Капитан-
ская дочка», передает состояние растерянности, неизвестности, тя-
желых предчувствий, в котором оказались люди. Ощущения катаст-
рофы переживает милая, тихая, интеллигентная семья Турбиных.
Жестокое время, как пишет автор, «перебило им жизнь на са-
мом рассвете». Их духовная красота, казалось бы, должна быть
вознаграждена счастливой судьбой, но им «придется мучиться и
умирать». Страшная действительность, в которой они оказались,
заставляет вспомнить картины Апокалипсиса: «Третий ангел вы-
лил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь». Только
за кремовыми шторами могут укрыться Турбины от разрушитель-
ной стихии улицы. Сколь непрочна эта преграда!
Турбины еще молоды, но нравственный мир их уже сформиро-
ван всем укладом предыдущей жизни: прекрасными семейными от-
ношениями и традициями, теплом их гостеприимного дома, высо-
кой культурой. Несмотря на трудности времени, Турбины поддер-
живают заведенный порядок. В их доме по-прежнему уютно: ска-
терть накрахмалена, полы лоснятся, в вазе стоят голубые гортен-
зии и знойные розы. Здесь находят приют и спасение старые дру-
зья: Мышлаевский и Карась, мужественные, честные офицеры,
верные присяге, брошенные на произвол судьбы продажными
штабными командирами;
Шервинский, адъютант гетмана, позорно бежавшего из Киева с
немцами;
Лариосик, милый романтик, поэт, бесконечно добрый и, к не-
счастью, совсем не готовый к суровым испытаниям.
Политическая сумятица, война не изменили их убеждений. Со-
весть не позволяет им, подобно Тальбергу, бросить Россию, хотя
они понимают, что положение их безнадежно. Им хотелось бы ве-
рить в то, что, может быть, государь жив или что удастся попасть
124
на Дон к Деникину. Сейчас, когда мы знаем трагический итог бело-
гвардейского сопротивления, возможная дальнейшая судьба этих
героев вызывает смешанные чувства уважения и скорби.
Булгаков оставляет своих героев в самый напряженный момент:
следом за Петлюрой уже звучит красная канонада. Что будет с Еле-
ной, Алексеем, Николкой, их друзьями? Что будет с Россией? Ав-
тор, безусловно, знал ответы на эти вопросы, поскольку на его гла-
зах возникал государственный монстр, не знающий аналогов в ми-
ровой истории.
Революцию, да еще такую безжалостную, кровавую, писатель
воспринимал как чудовищный эксперимент над народом. Словно
бесстрастный, с холодным рассудком ученый ставит опыт над жи-
выми существами, из которых в результате уцелеют единицы. То-
лько в нашей стране в качестве подопытных оказались люди. Их
искалеченные или погубленные жизни не принимались в расчет ве-
ликими экспериментаторами, не представлявшими даже, каким
будет результат.
М. Булгаков берет на себя недозволенную по законам времени
смелость рассуждать о правомерности подобных экспериментов.
Его новыми героями становятся ученые-исследователи Преобра-
женский («Собачье сердце») и Персиков («Роковые яйца»). Они
проделывают фантастические с точки зрения науки опыты. Преоб-
раженский обыкновенную дворовую собаку Шарика превращает в
человека. Персиков создает красный луч, ускоряющий процесс раз-
вития организмов. Опыты удались, но вскоре всеобщее ликование
сменилось жестокими разочарованиями.
Человек с собачьим сердцем, с наследственностью закоренелого
преступника, Шариков сделал совершенно невыносимой жизнь
своего создателя. Профессор-интеллигент оказался вынужденным
терпеть возле себя хама, претендующего вдобавок на роль хозяина
в доме.
Раньше профессору достаточно было позвонить высокопостав-
ленному лицу, чтобы выпроводить председателя домкома Швонде-
ра, пытающегося отнять у Преображенского часть жилой площади.
Теперь в его квартире нагло расположился Шариков, получивший
у Швондера паспорт, прописку, то есть законный вид на жительст-
во. Профессор и его ассистент, доктор Борменталь, не только стра-
дают от непристойного поведения человека-собаки, но и выслуши-
вают угрозы в свой адрес. Их терпение кончилось, и они смогли
дать обратный ход своему эксперименту: Шариков вновь превра-
тился в Шарика.
Красный луч Персикова самым неожиданным образом спрово-
цировал нашествие на страну гадов чудовищных размеров. От пол-
ной гибели город спасла случайность — восемнадцатиградусный
мороз в середине лета.
Идея произведений заключена в размышлениях о целесообраз-
ности экспериментов, их обоснованности.
Булгаков предупреждает о величайшей ответственности тех, кто
берется решать судьбу народа. Социальные потрясения, сопряжен-
ные с большими жертвами, по мнению писателя, нарушают естест-
венный ход истории развития общества. Нельзя разом изменить лю-
125
дей. Булгаков, к примеру, решил проследить судьбу известных гого-
левских персонажей из поэмы «Мертвые души». Он переместил их в
свою эпоху, и получилось новое произведение «Похождения Чичи-
кова». Оказалось, что и в Советской России они остались прежними,
изменились лишь только внешние формы их деятельности: Чичиков
приобретает несуществующие предприятия. Коробочка мечтает от-
крыть булочную в Манеже. Словом, проходимцы, подобные Чичико-
ву, менее всего страдают от перемены политической власти. Замена
формы государственного устройства для них не играет никакой ро-
ли: это все равно что переименовать гостиницу в общежитие.
Все творчество М. А. Булгакова — размышление о будущем Рос-
сии. Он разделил ее трудную судьбу, как это сделали А. Ахматова,
А. Платонов и многие другие русские писатели и поэты. Он жил с
надеждой на лучшее и своими книгами призывал образумиться лю-
дей, толкающих страну к гибели: «Все пройдет. Страдания, муки,
кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и
тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного челове-
ка, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить
свой взгляд на них? Почему?»