СТРАШНАЯ ПРАВДА О РОССИИ XX ВЕКА
(А. И. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»)
Имя А. И. Солженицына у многих из нас ассоциируется с на-
званием произведения, которое открыло правду о событиях, кото-
рые имели место в нашем государстве во время правления великого
тирана, который увековечил себя и дела свои в шестидесяти шести
миллионах убитых и замученных (именно такую цифру называет
Солженицын) и навсегда остался самой загадочной и жестокой пер-
соной, когда-либо стоявшей у власти на Руси. «Архипелаг
ГУЛАГ» — произведение не только о тюрьмах и лагерях, это еще и
глубочайший анализ периода в истории государства Российского,
который позднее получил название «эпохи культа личности».
Основной темой «Архипелага» я бы назвал правду. Правду о
том, что творилось в Советском Союзе в тридцатые и сороковые го-
ды. В преамбуле своего повествования Солженицын так и говорит:
«В этой книге нет ни вымышленных событий, ни вымышленных
лиц. Люди и места названы их собственными именами. Если назва-
ны инициалами, то по соображениям личным. Если не названы во-
все, то лишь потому, что память людская не сохранила имен, — а
все было именно так». Солженицын пишет саму жизнь, и она пред-
стает перед нами во всей ее наготе, в мельчайших подробностях.
Она балансирует на грани смерти. Личность человека, его достоин-
ство, воля, мысль растворяется в элементарных физиологических
потребностях организма, находящегося на грани земного существо-
вания. Солженицын срывает пелену лжи, которая застилала глаза
многим, в том числе и самой сознательной части нашего обще-
ства — интеллигенции. Солженицын подшучивает над их бело-ро-
зовыми мечтами: «Если бы чеховским интеллигентам, все гадав-
шим, что будет через двадцать — тридцать — сорок лет, ответили
бы, что через сорок лет на Руси будет пыточное следствие, будут
187
сжимать череп железным кольцом, спускать человека в ванну с
кислотами, голого и привязанного пытать муравьями, клопами, за-
гонять раскаленный на примусе шомпол в анальное отверстие
(«секретное тавро»), медленно раздавливать сапогом половые час-
ти, а в виде самого легкого — пытать по неделе бессонницей, жаж-
дой и избивать в кровавое мясо, — ни одна бы чеховская пьеса не
дошла до конца, все герои пошли бы в сумасшедший дом». И, обра-
щаясь прямо к тем, кто делал вид, что ничего не происходит, а ес-
ли и происходит, то где-то стороной, вдалеке, а если и рядом, то по
принципу «авось не меня», Солженицын бросает от всех «туземцев
Архипелага»: «Пока вы в свое удовольствие занимались безопасны-
ми тайнами атомного ядра, изучали влияние Хойдегерра и Сартра
и коллекционировали репродукции Пикассо, ехали купейными ва-
гонами на курорт или достраивали подмосковные дачи, — а ворон-
ки непрерывно шныряли по улицам, а гебисты стучали в двери» —
«органы никогда не ели хлеба зря»; «пустых тюрем у нас не быва-
ло никогда, а либо полные, либо чрезмерно переполненные». Инте-
ресен тот факт, что в своем повествовании Солженицын не выводит
героя, а как бы ббобщает в своем исследовании миллионы реаль-
ных судеб, характеров. Автор воссоздает общую психологию обита-
теля тоталитарного государства. За дверями — террор, и уже по-
неслись неудержимые потоки в лагеря, «схватывались люди ни в
чем не виновные, а потому не подготовленные ни к какому сопро-
тивлению. Создавалось впечатление... что от ГПУ—НКВД убежать
невозможно. Что и требовалось. Мирная овца волку по зубам».
Среди факторов, которые сделали возможным весь тот ужас,
Солженицын указывает на «отсутствие гражданской доблести» у
русского человека. Эта извечная покорность, которая воспитыва-
лась в "русском мужике веками крепостного права, и дала возмож-
ность для культа личности. Органы также были сильны тем, что
сделали ставку на самое сильное в человеке — природные инстинк-
ты. Подросток, чье взросление было не простым процессом, кото-
рый имел проблемы с противоположным полом, кто ощущал себя
слабым, — вот идеальный кандидат в следователи ГПУ. Нет более
жестокого человека, чем человек слабый, получивший власть над
телами и судьбами других людей. Органы культивировали все самое
низменное в человеке. Зверь в чекисте не был ограничен какими-
либо рамками. С людьми эти индивидуумы не имели ничего обще-
го. Ибо то, что отличает человека от зверя, в органах не очень цени-
лось. Плюс стройная социалистическая теория. Плюс власть блат-
ных в лагерях. И результат — чудовищный по своим масштабам ге-
ноцид против русского народа, который уничтожил лучшую его
часть и последствия которого будут заметны еще несколько веков
(во время Отечественной войны 1812 года французов называли «ба-
сурманами» — как же сильны были предания о татаро-монгольском
иге).
В художественном плане «Архипелаг ГУЛАГ» также весьма ин-
тересен. Сам автор называет свой труд «опытом художественного
исследования». При строгой документальности это вполне художе-
ственное произведение, в котором наряду с известными и безвест-
ными, но одинаково реальными узниками режима действует еще
188
одно фантасмагорическое лицо — сам Архипелаг, по «трубам» ко-
торого «перетекают» с острова на остров люди, переваренные чудо-
вищной тоталитарной машиной.
«Архипелаг ГУЛАГ? оставляет неизгладимое впечатление. Раз-
мышлять о его значении как о «еще одном гвозде в крышку гроба
коммунизма советского образца» можно долго, но я считаю, что
главная ценность «Архипелага» в воспитании той самой «граждан-
ской доблести», носителем которой является сам автор, который до
глубокой старости сохранил способность видеть суть вещей, за что
он и страдает до сих пор (новая власть, разглядев в Солженицыне
«вечного борца», задвинула его, закрыла его передачу на телевиде-
нии). Но мы, знающие правду, донесем ее до других.
