(По произведениям русской литературы XX века)
Яркие и живые страницы о войне создали К. Симонов, Б. Поле-
вой, Ю. Бондарев, В. Гроссман и многие другие писатели.
Но среди них есть такие авторы, которые описывали не столько
саму войну, сколько анализировали поведение человека на ней,
глубоко проникая в механизм его поступков. Они хотели понять,
почему самый обычный человек, попав в экстремальные условия,
может презреть опасность и шагнуть в бессмертие. Что двигало по-
ступками таких людей? Об этом я хочу поразмышлять, анализируя
рассказ Федора Тендрякова «День, вытеснивший жизнь...». Он по-
нравился мне тем, что война показана без прикрас, правдиво.
«День, вытеснивший жизнь...» — первый день вчерашнего шко-
льника на войне.
Описывается всего один день, но он вытеснил собою всю преж-
нюю жизнь, где осталась школа, экзамены, костер у реки и много
счастливых дней. Поэтому рассказ так и называется.
Впереди — неизвестность, возможно, смерть. Герой Тенков ви-
дел фильмы о войне, но его впечатления о ней не совпадают с тем,
что он видит. Вокруг сгоревшие танки, воронки от мин и снарядов,
земля, изуродованная гусеницами танков и убитые немецкие сол-
даты.
Но эти солдаты не вызывают ненависти и злобы, а только «сму-
щающую жалость»; «Я стоял над врагом и испытывал только брез-
гливость... Но брезгливость не в душе, брезгует мое телесное нутро,
а в душу просачивается незваная смущающая жалость».
Сержант Тенков вспоминает убитого на войне отца, но и после
этого ненависть не закипает в нем.
Хочется верить в то, что эта жалость останется в герое, хотя
война изменит и его. Она изменяет все: людей, их судьбы, характе-
ры, жизнь. Никто не знает, как поведет себя человек в экстремаль-
ной ситуации. Это хорошо видно на примере образов Сашки Глуха-
рева и Нинкина.
Сашка, казавшийся храбрым и мужественным, оказался тру-
сом, а Нинкин, бывший в жизни незаметным и невзрачным, испол-
нил свой долг и погиб как герой. Но цена его жизни не сотня не-
мцев, а всего лишь штыковая лопата.
Эта первая смерть надолго запомнилась главному герою расска-
241
за. Он вспоминает ее даже после войны, хотя за долгие годы видел
немало смертей, даже более героических, чем эта.;.
Подвиг — это самопожертвование. Но человек не всегда осозна-
ет, что совершает великое дело — просто он не может поступить
иначе, этот поступок кажется ему естественным и единственно вер-
ным.
Совершить подвиг может каждый, но не все находят в себе си-
лы переступить страх, как не смог Глухарев. Война изменяет
психику и моральные принципы людей. В какой-то момент боя
прежние ценности становятся вдруг незначительными. В этот миг
перелома человек способен на все- Жизнь его отходит на второй
план, и вместо нее возникает нечто большее — судьба остальных.
Вот тогда и совершается подвиг. Именно это происходит с Ни-
нкиным.
Тендряков сумел показать, как по-разному влияет на людей
война, именно это — главный пафос его рассказа. Она воздействует
на отношение человека к жизни, потому что является для него про-
тивоестественной, вторгается в его судьбу и ломает ее.
«Война — противное человеческому разуму и всей человеческой
природе событие». Эти слова принадлежат Льву Николаевичу Тол-
стому. Написаны о другой войне — 1812 года. И хотя она была то-
же освободительной и справедливой для русского народа, оружие в
ней было менее страшное. Но она такая же бесчеловечная и жесто-
кая.
Подвиг человека — в центре внимания и другого писателя, про-
шедшего фронтовыми дорогами, — Константина Воробьева.
Основная идея его повести «Убиты под Москвой» — прозрение
от духовной слепоты, преодоление страха смерти.
Писатель то и дело останавливается, чтобы зафиксировать наше
внимание то на согласном, молодцеватом шаге почти как на параде
идущей роты, то выхватывает из безликого множества одно-два ве-
селых лица, дает услышать нам чей-то звонкий мальчишеский го-
лос. И тотчас сама рота — отвлеченная армейская единица — ста-
новится для нас живым организмом, полноправным и полнокров-
ным действующим лицом повести. Взгляд то останавливается на
главном действующем лице — Алексее Ястребове, несущем в себе
«какое-то неуемное, притаившееся счастье: радость этому хрупко-
му утру, тому, что не застал капитана и что надо было еще идти и
идти по чистому насту».
Это переполняющее героев чувство радости все больше усилива-
ет открывающийся уже на первых страницах контраст, резче обо-
значает два полюса — бьющей через край жизни и неизбежной —
всего через несколько дней — смерти. Ведь мы-то знаем о том, что
ждет их там, впереди, куда так весело они сейчас идут. Знаем сра-
зу, по одному названию, уже начинающемуся с жуткого в своей не-
избежности определенности слова —- «убиты». Контраст становится
еще резче, а ощущение надвигающейся трагедии достигает осязае-
мой плотности, когда мы сталкиваемся с обескураживающей наив-
ностью курсантов. Они, оказывается, в сущности, еще мальчики,
надевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым за-
коном военного времени...
242
Немецкие танки раздавили роту, которая храбро дралась, хотя
ничего не могла сделать против них со своими бутылками и самоза-
рядными винтовками. Но танки были задержаны, хотя и страшной
ценой.
Первый бой, который снился Алексею Ястребову как победа под
крики «Ура!», протекает совсем иначе. Взвод не кричит «Ура!», а
«орет» «бессловесно и жутко», и крик этот потом переходит в вой,
потому что ничего вокруг понять нельзя, чувства обостряются, и
хочется хотя бы в крике слиться со всеми, почувствовать себя ча-
стью всех.
Мальчишка-лейтенант к концу повести становится мужчиной.
Это он подбивает танк и уходит в лес с трофейным автоматом, что-
бы набрести на рассеявшихся в окружении своих.
«Он почти физически ощутил, — пишет К. Воробьев об Алексее
Ястребове, — как растаяла в нем тень страха перед собственной
смертью. Теперь она стояла перед ним, как дальняя и безразличная
ему родня-нищенка, но рядом с нею и ближе к нему встало его дет-
ство...» После того, что он пережил в ночном бою, после смерти ка-
питана Рюмина, который умер у него на руках, после всего, что
произошло с его ротой, ему почти все равно — и он поднимается
навстречу танку. Сцена написана Константином Воробьевым с раз-
рывающей душу ясностью и напряжением.
Да, русские люди совершали подвиг. Они умирали, но не сдава-
лись. Сознание своего долга перед Родиной заглушало и чувство
страха, и боль, и мысли о смерти. Значит, не безотчетное это дейст-
вие — подвиг, а убежденность в правоте и величии дела, за которое
человек сознательно отдает свою жизнь. Воины понимали, что они
проливали свою кровь, отдавали свои жизни во имя торжества
справедливости и ради жизни на земле. Наши солдаты знали, что
необходимо победить это зло, эту жестокость, эту свирепую банду
убийц и насильников, иначе они поработят весь мир.
Проза К. Воробьева точна, жестока и в подробностях, и в целом.
Он ничего не хочет утаить, упустить. Главное достоинство его про-
изведений в том, что с войны сорвана романтическая пелена. К. Во-
робьев знал: если уж писать, то только правду. Неправда переходит
в ложь, в надругательство над памятью погибших...
Бывшие немецкие солдаты, воевавшие под Сталинградом, 9 мая
возложили венки на Мамаевом кургане погибшим русским солда-
там в знак примирения и покаяния. Это дает надежду на то, что
мир изменится и в нем не будет места войне, а память о подвиге
останется, потому что недаром тысячи людей не щадили себя, отда-
вали свои жизни за правое дело. Поэтому с огромным вниманием
читаешь строки из письма Маселбека, героя повести Ч. Айтматова
«Материнское поле»: «Мы не выпросили себе войну, и не мы ее за-
теяли, это огромная беда для нас всех, всех людей. И мы должны
проливать свою кровь, отдавать свои жизни, чтобы уничтожить это
чудовище. Если мы это не сделаем, то мы не достойны будем имени
Человека. Через час я иду выполнять задание Родины. Вряд ли я
вернусь живым. Я иду туда, чтобы сохранить в наступлении жизнь
многим моим товарищам. Я иду ради народа, ради победы, ради
всего прекрасного, что есть в Человеке».
243
Произведения о войне открывают нам не только ее жестокую
беспощадность, но и силу героизма, мужества, самоотверженности
наших солдат. Они твердо знали, ради чего шли на гибель: они за-
щищали Родину! А это и есть подвиг.
