РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН Л. БОРОДИНА «РАССТАВАНИЕ»
Роман «Расставание» Леонида Бородина построен вокруг идеи
Бога. Его лирический герой — московский интеллигент — решает
начать новую жизнь.
В произведениях Леонида Бородина — на рациональном, логи-
ческом уровне его проза сурово утверждает правоту христианской
морали, а всей своей эмоциональной, чувственной плотью (то есть
всем художественным, что есть в ней) буквально вопит о прелести
греховной, безбожной, живой и свободной жизни.
Где-то в Сибири главный герой романа отыскивает попа Васи-
лия и его дочь Тосю, которая готова стать его женой. Эта семья —
поп Василий и Тося — живет с Богом в душе, вокруг них особая ат-
мосфера чистоты и любви, властно притягивающая героя. Но он не
чувствует себя достаточно чистым, чтобы принять от судьбы такой
подарок, он уезжает в Москву, чтобы привести свои дела — прежде
всего душевные — в порядок. Бородин, описывая московскую
жизнь своего героя, не жалеет иронии и сарказма на картины «тру-
дов и дней» московской интеллигенции. Достается всем — дисси-
дентам, журналистам, окололитературной и околотелевизионной
богеме, даже оппозиционному священнику, чья фигура в сравне-
435
нии с образом попа Высилия выглядит мелкой и суетной. Вся эта
жизнь безбожна, бессмысленна, неблагообразна. Вся она осуждена
и автором, и героем. Как чеховские сестры мечтали о Москве, так
герой романа Бородина мечтает о сибирской глубинке, где живут
Тося и поп Василий.
В конце концов два рационалиста — автор и его герой — без
конца осуждающие рационализм — попадают в собственноручно
устроенную ловушку. Из Сибири, где рядом с Геннадием была жи-
вая и любящая Тося, вся его московская жизнь казалась ему яс-
ной, понятной и легко преобразуемой в нужном для очищения на-
правлении. Приехав и столкнувшись с ее живым и непредсказуе-
мым потоком, он безнадежно в ней запутывается, поскольку обще-
ние с Тосей наделило его способностью гораздо острее видеть чу-
жую жизнь и воспринимать чужую боль, чем это было прежде.
Арестовывают его сестру-диссидентку, и он не может уже сказать
«допрыгалась»; его отец, отношения с которым были так просты и
удобны, оказывается вдруг человеком ранимым и способным на не-
ожиданные поступки; «халтура», которую он раньше бы сделал с
хладнокровным цинизмом, превращается в моральную проблему;
любовница ждет от него ребенка, и этот факт перерастает свое бы-
товое содержание, предопределяет судьбу. Душевный переворот со-
вершился, холодный рационалист стал живым человеком, теперь
он ближе к Богу, чем когда бы то ни было. Однако цена всему это-
му — погубленная судьба Тоси, к которой герой уже не может вер-
нуться. И вот, чтобы эта цена не показалась читателю чрезмерной,
зачеркивающей все благотворные перемены в душе Геннадия, авто-
ру приходится идти на сомнительный с точки зрения человеческой,
да и художественной логики ход. Он постепенно, страница за стра-
ницей, превращает живую и страдающую Тосю в абстракцию, в
символ. Символу ведь не больно. И вот в апофеозе романа, в фина-
льной сцене амбивалентного свадебного веселья появляется — в со-
знании героя — призрачное видение: танцующая Тося. И так уже
написана сцена, что это ирреальное появление выглядит не напо-
минанием герою о загубленной Тосиной судьбе, а благословением
его выбора. Но свершится ли выбор? Если все-таки Тося — живой
человек, а не символ, то свершится лишь обмен одного зла на дру-
гое. И с Богом в душе и без Бога герой несет зло.
И если бы из этого зерна автор честно вырастил трагическую
коллизию! Но пришлось бы признать, что жизнь сильнее и богаче
самой высокой морали, и пойти на такое Бородин не может. Поэто-
му финал смазан; он мог бы быть многозначен, но он — увы! — все-
го лишь двусмыслен.