МОСКОВСКОЕ И ПЕТЕРБУРГСКОЕ
ДВОРЯНСТВО
В РОМАНЕ А. С. ПУШКИНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
(вариант 1)
А. С. Пушкин искренне восхищается Моск-
вой как воплощением национальной культуры,
самобытности, русского духа, хранительницей
исторической памяти народа. Поэт гордится
старинными замками, Кремлем, свидетелями
славы русского оружия, символами торжества
идеи национального единства, национального
самосознания:
Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Гордость московского дворянства его со-
прикасаемостью с героическими страница-
ми русской истории, верность традициям,
старинному жизненному укладу вызывают
уважение, сочувствие поэта. И наоборот —
низменность уровня духовного развития,
пошлость привычек, ограниченное и самодо-
вольное восприятие вызывают иронию и на-
смешку автора:
Но в них не видно перемены;
Все в них на старый образец...
Все то же лжет Любовь Петровна,
Иван Петрович так же глуп,
Семен Петрович так же скуп...
«Младые грации Москвы» и «архивны
юноши» чопорно и неблагосклонно восприни-
мают провинциальную барышню: свысока, не-
брежно и самодовольно «озирают Татьяну с
ног до головы», «ее находят что-то странной,
провинциальной и жеманной». Простоту, ес-
тественность, непосредственность девушки
юные московские дворяне трактуют как не-
достаток воспитания, неумение вести себя в
свете, неумелое желание обратить на себя
внимание. Впрочем, общество, признавая за
Татьяной право на провинциальную стран-
ность, принимает ее в свой круг.
Поэт увлеченно и сочувственно описыва-
ет московские балы:
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар
Красавиц легкие уборы...
Его завораживает обилие света, гром-
кая музыка, красивые наряды, грациозные
движения танцующих. Праздничная суета,
«шум, хохот, беготня, поклоны, галоп, мазур-
ка, вальс» привлекают Пушкина красочнос-
тью, торжественностью. Татьяна, выросшая
в гармоничном единении с природой, задыха-
ется в этом столпотворении на ограниченном
пространстве Собрания, она «волненье света
ненавидит»:
Ей дугано здесь... она мечтой
Стремится к жизни полевой,
В деревню, к бедным поселянам,
В уединенный уголок,
Где льется светлый ручеек,
К своим цветам, к своим романам...
А. С. Пушкин сопереживает героине, рву-
щейся из круга суеты, условностей, москов-
ского чванства на простор природы. Консер-
ватизм, избирательность московского барст-
ва отталкивают и поэта, впрочем, и кузины,
и тетушки довольно скоро преодолевают го-
родской снобизм в отношении к его героине
и искренне желают ей достигнуть, как им ка-
жется, самого главного в жизни: удачно вый-
ти замуж.
Уровень общения московского дворянства
отдает провинциальной примитивностью и
интеллектуальным убожеством. Если в де-
ревне люди просты и бесцеремонны, привет-
ливы и непретенциозны, в московском «свете
пустом», но чопорном, напыщенном духовная
ограниченность дворянской среды выглядит
отталкивающей:
Татьяна вслушаться желает
В беседы, в общий разговор;
Но всех в гостиной занимает
Такой бессвязный, пошлый вздор;
Все в них так бледно, равнодушно;
Они клевещут даже скучно...
Как поразительно близки эти строки тем,
в которых Ленский жалуется на узость про-
винциального порядка сельского дворянства.
Гораздо более сложно неоднозначное отно-
шение Пушкина к столичному высшему обще-
260
ству. В начале романа автор защищает петер-
бургские балы от необъективной, беспощадно
критической оценки Евгения Онегина («Я был
озлоблен, он угрюм»):
Яо если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю их бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд.
Пушкин разделяет скептическое воспри-
ятие разочарованным Онегиным уровня ду-
ховной жизни «света пустого», но неприятие
Евгением всех достоинств аристократическо-
го образа жизни — и театра, и балета — вы-
зывает противодействие автора.
В восьмой главе романа А.С.Пушкин
уточняет свое восприятие петербургского
дворянского общества, дает свою оценку на-
полненному светскими условностями образа
жизни.
Авторский взгляд воплощается в представ-
лениях музы поэта и воздает должное роско-
ши, вкусу, изяществу, совершенству форм и
красок аристократического общества. Вот как
воспринимает муза светский раут:
Вот села тихо и глядит,
Любуясь шумной теснотою,
Мельканьем платьев и речей,
Явленьем медленным гостей
Перед хозяйкой молодою
И темной рамою мужчин
Вкруг дам, как около картин.
Столь же высоко оценивает муза и испол-
ненный сдержанного достоинства стиль пове-
дения высоких гостей, безупречную логику
и благородный тон общения лучших людей
России:
Ей нравится порядок стройный
Олигархических бесед,
И холод гордости спокойной,
И эта смесь чинов и лет.
Но воздавая должное интеллектуальной
элите страны, являвшейся неотъемной час-
тью столичного дворянства, Пушкин столь
же искренне и объективно признает ее коли-
чественную незначительность. В основном
же общество — напыщеная, холеная, полная
великосветских условностей толпа — вызы-
вает у поэта отвращение большее, чем кон-
сервативное московское дворянство. Строгие
искусственные правила безупречного пове-
дения, благопристойного лицемерия отталки-
вают поэта неестественностью, безжизненно-
стью, несвободой.
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лицы,
Необходимые глупцы;
Тут были дамы пожилые
В чепцах и в розах, с виду злые;
Тут было несколько девиц,
Неулыбающихся лиц...
Здесь все играют свои роли, однажды ус-
военные и одобренные обществом, выражая
не личное восприятие, а ролевое ожидание
света: и «на эпиграммы падкий, на все серди-
тый господин», и «диктатор бальный стоял
картинкою журнальной... затянут, нем и не-
движим». Эта наигранность, фальшь, «света
суета» в высшей степени неприятна полному
жизни и искренности поэту и он выносит ус-
тами Татьяны строгий вердикт столичному
дворянству.