ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ
И ИДЕИ ЛИРИКИ Ф. И. ТЮТЧЕВА
Выдающийся русский лирик Федор Ива-
нович Тютчев был во всех отношениях про-
тивоположностью своему современнику и
почти ровеснику Пушкину. Если Пушкин по-
лучил очень глубокое и справедливое опре-
деление «солнца русской поэзии», то Тют-
чев — «ночной поэт». Хотя Пушкин и напе-
чатал в своем «Современнике» в последний
год жизни большую подборку стихов тогда
никому не известного, находившегося на дип-
ломатической службе в Германии поэта, вряд
ли они ему очень понравились. Хотя там были
такие шедевры, как «Видение», «Бессонница»,
«Как океан объемлет шар земной», «Послед-
ний катаклизм», «Цицерон», «О чем ты во-
ешь, ветр ночной?..», Пушкину была чужда
прежде всего традиция, на которую опирал-
ся Тютчев: немецкий идеализм, к которому
Пушкин остался равнодушен, и поэтическая
архаика XVIII — начала XIX века (прежде
всего Державин), с которой Пушкин вел не-
примиримую литературную борьбу.
С поэзией Тютчева мы знакомимся в на-
чальной школе, это стихи о природе, пейзаж-
ная лирика. Но главное у Тютчева — не изо-
бражение, а осмысление природы — фило-
софская лирика, и вторая его тема — жизнь
человеческой души, напряженность любов-
ного чувства. Единство его лирике придает
эмоциональный тон — постоянная неясная
тревога, за которой стоит смутное, но неиз-
менное ощущение приближения всеобщего
конца.
Наряду с нейтральными в эмоциональном
плане пейзажными зарисовками, природа
у Тютчева катастрофична и восприятие ее
трагедийно. Таковы стихотворения «Бессон-
ница», «Видение», «Последний катаклизм»,
«Как океан объемлет шар земной», «О чем ты
воешь, ветр ночной?..». Ночью у бодрствую-
щего поэта открывается внутреннее пророче-
ское зрение, и за покоем дневной природы он
видит стихию хаоса, чреватого катастрофами
и катаклизмами. Он слушает всемирное мол-
чание покинутой, осиротелой жизни (вообще
жизнь человека на земле для Тютчева есть
призрак, сон) и оплакивает приближение все-
общего последнего часа:
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак, на краю земли.
В то же время поэт признает, что голос
хаоса, слышимый ночью, хотя и непонятен,
глух для человека, но и глубоко родственный
настроению его смятенной души.
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родной! —
483
заклинает поэт «ветр ночной», но продолжа-
ет стихотворение так:
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Такая двойственность естественная: ведь
в душе человека те же бури, «под ними (то есть
под человеческими чувствами) хаос шевелит-
ся», тот же «родимый», что и в мире окружа-
ющей среда.
Жизнь человеческой души повторяет и
воспроизводит состояние природы — мысль
стихотворений философского цикла: «Цице-
рон», «Как над горячею золой», «Душа моя —
элизиум теней», «Не то, что мните вы, при-
рода!..», «Слезы людские», «Волна и дума»,
«Два голоса». В жизни человека и общества
те же бури, ночь, закат, господствует рок
(об этом стихотворение «Цицерон» со знаме-
нитой формулой: «Блажен, кто посетил сей
мир в его минуты роковые»). Отсюда острое
ощущение конца бытия («Как над горячею
золой»), признание безнадежности («Два го-
лоса»). Выразить же все это и тем более быть
понятым и услышанным людьми невозмож-
но, в этом Тютчев следует распространенной
романтической идее принципиальной непо-
нятности толпе прозрений поэта.
Столь же катастрофична и гибельна для
человека любовь («О, как убийственно мы
любим», «Предопределение», «Последняя лю-
бовь»). Откуда же у Тютчева все эти «страс-
ти роковые»? Они определены эпохой вели-
ких социально-исторических катаклизмов, в
которую жил и творил поэт. Обратим внима-
ние, что творческая активность Тютчева при-
ходится на рубеж 20—30-х годов, когда рево-
люционная активность и в Европе, и в России
пошла на спад и утвердилась николаевская
реакция, и на конец 40-х годов, когда по Ев-
ропе вновь прокатилась волна буржуазных
революций.
Разберем стихотворение «Я лютеран люб-
лю богослуженье», датированное 16 сентября
1834 года. Чем привлекла православного
христианина Тютчева вера немецких протес-
тантов, последователей зачинателя европей-
ской Реформации Мартина Лютера? Он уви-
дел в обстановке отправления их культа
столь родственную его душе ситуацию всеоб-
щего конца: «Собравшися в дорогу, в послед-
ний раз вам вера предстоит». Поэтому так
«пуст и гол» ее дом (а в первой строфе —
«Сих голых стен, сей храмины пустой»). Вме-
сте с тем в этом стихотворении Тютчев с по-
трясающей силой выразил смысл любой
религии: она готовит человека, его душу
к последнему уходу. Ведь смерть с религиоз-
ной точки зрения — благо: душа возвраща-
ется в свое божественное лоно, из которого
вышла при рождении. Христианин должен
быть всякий миг готов к этому. Он и ходит
в Божий храм затем, чтобы подготовить к
этому душу.
Но час настал, пробил... Молитесь Богу,
В последней раз вы молитесь теперь.