КРИТИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ
АРМЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА
В ПОВЕСТИ А. И. КУПРИНА
«ПОЕДИНОК»
Действие повести относится к середине
90-х годов XIX века. Современники увидели
в ней осуждение армейских порядков и ра-
зоблачение офицерского состава. И это мне-
ние через несколько лет подтвердит сама ис-
тория, когда русская армия потерпит сокру-
шительное поражение в боях под Мукденом,
Ляоляном, Порт-Артуром. Почему это про-
изошло? Мне кажется, что «Поединок» ярко
и четко отвечает на поставленный йопрос.
Может ли быть боеспособной армия, где ца-
рит античеловеческая разлагающая и отуп-
ляющая атмосфера, где офицеры теряются,
когда нужно проявить находчивость, сообра-
зительность и инициативу, где солдат дово-
дят до отупения бессмысленной муштрой,
побоями и издевательствами?
«За исключением немногих честолюбцев
и карьеристов, все офицеры несли службу
как принудительную, неприятную, опроти-
вевшую барщину, томясь ею и не любя ее.
Младшие офицеры, совсем по-школьничес-
ки, опаздывали на занятия и потихоньку
убегали с них, если знали, что им за это не
достанется... При этом все сильно пьянство-
вали, как в собрании, так и в гостях друг
у друга... На службу ротные ходили с таким
же отвращением, как и субалтерн-офице-
ры...» — читаем мы. Действительно, полковая
жизнь, которую рисует Куприн, нелепа, по-
шла и безотрадна. Вырваться из нее можно
только двумя способами: уйти в запас (и ока-
заться без специальности и средств к су-
ществованию) или пытаться поступить в ака-
демию и, окончив ее, подняться на более вы-
сокую ступень по военной лестнице, «сделать
карьеру». Однако способными на это оказы-
ваются единицы. Судьба же основной массы
офицерства — тянуть бесконечную и нудную
лямку с перспективой выйти в отставку с не-
большой пенсией.
Повседневная жизнь офицеров склады-
валась из руководства строевыми занятия-
ми, контроля за изучением «словесности»
(то есть воинских уставов) солдатами, посе-
755
щения офицерского собрания. Пьянки в оди-
ночку и в компании, карты, романы с чужими
женами, традиционные пикники и «балки», по-
ездки в местный публичный дом — вот и все
развлечения, доступные офицерам. «Поеди-
нок» раскрывает то обесчеловечивание, ду-
шевное опустошение, которому подверга-
ются люди в условиях армейской жизни,
измельчание и опошление этих людей. Но
иногда они прозревают на какое-то время,
и эти моменты страшны и трагичны: «Изред-
ка, время от времени, в полку наступали дни
какого-то общего, повального, безобразного
кутежа. Может быть, это случалось в те
странные моменты, когда люди, случайно
между собой связанные, но все вместе осуж-
денные на скучную бездеятельность и бес-
смысленную жестокость, вдруг прозревали
в глазах друг у друга, там, далеко, в запу-
танном и угнетенном сознании, какую-то та-
инственную искру ужаса, тоски и безумия.
И тогда спокойная, сытая как у племенных
быков, жизнь точно выбрасывалась из свое-
го русла». Начиналось какое-то коллектив-
ное безумие, люди словно теряли человече-
ский облик. «По дороге в собрание офицеры
много безобразничали. Останавливали про-
ходящего еврея, подзывали его и, сорвав
с него шапку, гнали извозчика вперед; по-
том бросали эту шапку куда-нибудь за за-
бор, на дерево. Бобетинский избил извозчи-
ка. Остальные громко пели и бестолково
кричали».
Армейская жизнь, жестокая и бессмыс-
ленная, порождает и своеобразных «чудо-
вищ». Это опустившиеся и отупевшие, закос-
невшие в предрассудках люди — служаки,
пошлые мещане и нравственные уроды.
Один из них — капитан Слива. Это тупой
служака, ограниченный и грубый человек.
«Все, что выходило за пределы строя, устава
и роты и что он презрительно называл чепу-
хой и мандрагорией, безусловно для него не
существовало. Влача всю свою жизнь суро-
вую служебную лямку, он не прочел ни од-
ной книги и ни одной газеты...» Хотя Слива
и внимателен к солдатским нуждам, но это
качество сводится на нет его жестокостью:
«Этот вялый, опустившийся на вид человек
был страшно суров с солдатами и не только
позволял драться унтер-офицерам, но и сам
бил жестоко, до крови, до того, что провинив-
шийся падал с ног под его ударами». Еще бо-
лее страшен капитан Осадчий, внушающий
«нечеловеческий трепет» своим подчинен-
ным. Даже в облике его есть что-то звериное,
хищное. Он настолько жесток с солдатами,
что в его роте ежегодно кто-то кончал жизнь
самоубийством-.
В чем же причина такого духовного опу-
стошения, нравственного уродства? Куприн
отвечает на этот вопрос устами Назанского,
одного из немногих положительных персона-
жей повести: «...так и все они, даже самые
лучшие, самые нежные из них, прекрасные
отцы и внимательные мужья, — все они на
службе делаются низменными, трусливыми,
злыми, глупыми зверюшками. Вы спросите:
почему? Да .именно потому, что никто из них
в службу не верит и разумной цели этой
службы не видит»; «...для них служба — это
сплошное отвращение, обуза, ненавидимое
ярмо».
Спасаясь от мертвящей скуки армей-
ской жизни, офицеры стараются придумать
для себя какое-то побочное занятие. Для
большинства это, конечно, пьянство и кар-
ты. Некоторые занимаются коллекциониро-
ванием и рукоделием. Подполковник Ра-
фальский отводит душу в своем домашнем
зверинце, капитан Стельковский превратил
в хобби развращение молоденьких кресть-
янок.
Что же заставляет людей бросаться в
этот омут, посвящать себя армейской служ-
бе? Куприн считает, что в этом отчасти вино-
ваты представления о военных, сложившие-
ся в обществе. Так, главный герой повести
подпоручик Ромашов, пытаясь осмыслить
жизненные явления, приходит к выводу, что
«мир разделялся на две неравные части: од-
на — меньшая — офицерство, которое окру-
жает честь, сила, власть, волшебное достоин-
ство мундира и вместе с мундиром почему-то
и патентованная храбрость, и физическая
сила, и высокомерная гордость; другая — ог-
ромная и безличная — штатские, иначе шпа-
ки, штафирки и рябчики; их презирали...»
И писатель выносит приговор военной служ-
бе, которая с ее призрачной доблестью со-
здана «жестоким, позорным, всечеловечес-
ким недоразумением».
