Что такое гладиаторские игры? За безобидно звучащими словами «гла¬диаторские игры» скрывается одно из отвратительнейших злодеяний в истории Рима, широко рас¬пространившийся там, а позднее и по всей Римской им¬перии обычай принуждать специально обученных людей (гладиаторов) - воен¬нопленных и осужденных преступников - биться насмерть, чтобы пролитая ими кровь возбуждала жадную до зрелищ, развращенную публику, находившую удовольствие в страданиях и смерти се¬бе подобных. Римляне называли эти представления «mumus», словом, обозначавшим «погребение усопших» или «погребальная жертва». Почему - мы вскоре узнаем. С середины III в. до Р.Х. такие «жертвы» стали играть в жизни римского общест¬ва все большую роль. Позднее, в эпоху цезарей, игры ежегодно собирали уже миллионы зрителей. В молчании или беззаботно болтая, за¬думчиво или веселясь, возбужденно или равнодушно взирали плебеи и патриции на то, как перед ними на арене обученные в специальных гладиаторских школах вооруженные люди эффектно, умело и беспощадно сражались друг с другом и, если зрители этого требова¬ли, жестоко убивали своих противников. Атмосфера игр напоминала накал страс¬тей сегодняшних футбольных болельщи¬ков на особенно захватывающем матче. Каждая удачная атака сопровождалась бурными рукоплесканиями, каждая ошибка - оглушительным свистом и кри¬ками. И когда один из обессилевших про-тивников попадал в ловушку, ошибался или его настигал смертельный удар, кри-ки и сдавленные стоны проносились по рядам возбужденных зрителей. Затем к поверженному невозмутимо приближал¬ся арбитр, поднимал руку и объявлял бой оконченным. По его знаку на арену вы¬бегали служители, укладывали окровав-ленное тело на заранее приготовленные носилки и выносили через боковые воро¬та в мертвецкую. А тяжело переводящий дыхание, изможденный победитель под овации болельщиков принимал из рук устроителя игр победный приз - пальмовую ветвь или почетный венок и причитаю¬щуюся денежную премию - и тоже поки¬дал арену. Следом рабы приводили в порядок за¬литое кровью поле боя, посыпали его свежим песком, и «игры» продолжа¬лись до тех пор, пока зрители, устав от жары и кровопролития, не поднимались со своих мест, чтобы отправиться по до¬мам. Известный римский государственный де¬ятель, философ и писатель Сенека Млад¬ший (4 г. до Р.Х, - 65 г. после Р.Х.), питавший отвращение к такого рода уве¬селениям, писал: «Человека- предмет для другого человека священный - уби¬вают ради потехи и забавы; тот, кого пре-ступно было бы учить наносить раны, вы¬ходит на арену обнаженный и безоруж-ный, дабы развлечь зрителей; от него требуется только умереть». Однако протест этого достойного чело¬века не был услышан. Лишь много лет спустя христианские государи, преемни¬ки римских цезарей, положили конец по¬зорному безумию гладиаторских игр.
Кто такие этруски? Приблизительно в середине VIII в. до Р.Х. в прибрежных райо¬нах северо-восточ-ной и западной Ита¬лии начался расцвет племени, которое римляне называли «труски» и «этруски». До сих пор точно неизвестно, откуда пришли эти люди, хо¬тя уже ранее было замечено, что образу жизни, искусству и, прежде всего, рели¬гии этрусков присущи черты восточных культур. Поэтому вполне вероятно, что часть их происходит не из Италии, а пере¬селилась сюда с Ближнего Востока. Об этом свидетельствует и государст¬венное устройство этрусков: вместо сильного царя, единой столицы, единых законов и органов правления - некий союз самостоятельных городов-госу¬дарств (полисов), каждый из которых проводил собственную политику, мало учитывая при этом интересы соплемен¬ников. Эта типичная для средиземно¬морских культур государственная раз¬дробленность впоследствии и погубила этрусков. Когда в середине 1-го тысячелетия до Р.Х. римляне начали постепенно расширять свою, тогда еще весьма не¬большую, территорию, завоевывая и присоединяя один за другим города эт¬русков и их земли, остальные безучаст¬но взирали на это, пока очередь не до¬ходила до них самих. Однако еще к началу VI в. до Р.Х. этрус¬ки оставались неоспоримыми хозяевами Северной и Центральной Италии. Как видно из карты на этой странице, сфера их влияния простиралась от долины реки По до западного побережья Апеннин¬ского полуострова и дальше на юг до Не¬аполитанского залива. Им подчинялся и небольшой еще тогда город Рим. Около ста лет правили им этрусские цари. Когда же римлянам в 509 году до Р.Х. удалось наконец свергнуть и прогнать последнего этрусского царя, то образ жизни,искусство и религия этрусков уже успели наложить отпечаток на жизнь самих римлян и на их город. Поэтому многое из того, что долгое вре¬мя считалось типично римским, в дей¬ствительности было заимствовано ими у этрусков, например: официальное одея¬ние римского гражданина - тога, инсти¬тут предсказателей - авгуров, триум-фальные шествия в честь победителей, своеобразная форма храмов и жилищ и, что, вероятно, еще важнее, бесчислен¬ные бытовые привычки и религиозные об-ряды. О жизни самих этрусков в памяти потом¬ков сохранились лишь самые скудные сведения, их города были разрушены римлянами в долгих, ожесточенных во¬йнах, от их некогда богатой литературы не дошло до нас ни единой книги. А из¬вестные нам надписи никто до сих пор так и не смог прочитать, так как язык эт¬русков не обнаруживает сходства ни с одним из известных нам древних языков. Поэтому изучение этрусков ограничива¬ется лишь раскопками их богатых захоро¬нений, многие из которых сохранились до наших дней.
Как этруски хоронили своих мертвых? Судя по тому, что нам известно об этрус¬ках, они были чрезвычайно богобояз-ненны, просто одер¬жимы своей ре¬лигией, в которой огромную роль иг¬рало почитание усопших предков. Дело в том, что, по их верованиям, смерть не означала окончания человеческого су¬ществования, а служила лишь перехо¬дом к иной форме бытия, где покойник под присмотром богов продолжал свою прежнюю жизнь при условии, что и в за¬гробной жизни он мог пользоваться все¬ми теми благами, которыми пользовал¬ся на земле. Забота о предоставлении этих благ и яв¬лялась священным долгом наследников. Этруски выполняли его неукоснительно и добросовестно. В первую очередь они сооружали для умершего подобающее жилище: роскошно украшенный склеп для знатного и богатого и пусть более скромную, но с любовью оборудован¬ную погребальную камеру для менее состоятельного человека. Так на протяжении столетий за стенами их городов возникали некрополи - го¬рода мертвых, которые кое-где превос¬ходили размерами и богатством архи¬тектуры поселения живых. Здесь же, в этрусских некрополях, впервые в истории Апеннинского полу¬острова мы встречаем свидетельства того мрачного ритуала, из которого со временем выросло римское гладиаторство, - смертельных битв у погребаль¬ных носилок. Это было в полном смыс¬ле слова кровавое религиозное дейст¬во. У одра покойного вооруженные пленники вступали в поединок друг с другом и бились не на жизнь, а на смерть. Таким образом, это было человеческое жертвоприноше¬ние, которое, правда, совер¬шал не священнослужи¬тель с беззащитными жертвами, а сами жертвы, вступающие в бой с оружием в руках. Мужчин, предназначенных для исполне¬ния такого обряда, римляне именовали гладиаторами. Это свидетельствует о том, что погребальные бои первона¬чально проходили как схватки на мечах (по-латыни «gladius» - меч). Когда римляне переняли этрус¬ский обычай — бой гладиаторов? Поскольку на протяжении почти всего VI века до Р.Х. Рим на¬ходился под властью этрусков, вероятно, именно тогда и по¬знакомились его граждане с обычаем устраивать гладиаторские бои во время погребального обряда. Однако о том, когда этот обычай стал частью религиоз¬ного ритуала римлян - до или после изгна-ния этрусских царей,- нам точно неизвес¬тно, поскольку от тех далеких времен не осталось достоверных источников. Первое упоминание о римских гладиа¬торских боях относится к 264 году до Р.Х., когда на Бычьем рынке в Риме строго по этрусским канонам состоялся такой бой. Поводом для него, как и у этрусков, послужила смерть знатного римлянина, одного из тех, кто непос¬редственно участвовал в управлении го¬сударством, - сенатора Децима Юния Брута Перы. Устроителями, по этрус¬скому обычаю, стали ближайшие ро¬дственники сенатора. Бой проходил перед собравшимися на тризну близкими и друзьями покойного, причем выглядело все это довольно скромно - одновременно сражались друг с другом всего лишь три пары бой¬цов. Целью обряда являлось не прослав¬ление устроителей, а лишь загробное благополучие покойного, утверждение через эту торжественную кровавую жертву памяти о нем среди живущих. Но уже вскоре этому обычаю суждено было измениться. Во что преврати¬лись у римлян погребальные обряды этрус¬ков? В конце III в. и на протяжении II в. до Р.Х. жертвенные бои в честь покойных все чаще становились желанным событием в однообразной жиз¬ни их родственников, да и остальных римлян. Виной тому была родовая знать и просто богатые люди, ко¬торые не могли устоять перед искушени¬ем превратить похороны и жертвенные бои в демонстрацию собственного могу¬щества и богатства. О том, как развивались события, мож¬но судить по числу гладиаторов, кото¬рые участвовали в боях. В 216 году на поминках по консулу Марку Эмилию Лепиду сражалось уже в семь раз больше смертников, чем полвека на¬зад, а именно - 44 гладиатора. А шестнадцатью годами позже, в 200 году, в память богача Марка Валерия Левина одновременно билось уже 25 пар. В 183 году родственники верхов¬ного жреца Публия Лициния Красса побили и этот рекорд: в его память пошли на смерть не менее двухсот гладиаторов. Это предопределило все дальнейшее развитие гладиаторских игр: они ста-новились многодневными, привлекали все больше посторонней публики. Ра-зумеется, любопытные собирались не для того, чтобы отдать покойному последний долг, а потому, что не желали пропускать волнующее кровавое зре-лище, которое предлагалось бесплат¬но. С увеличением числа зрителей из-менился и характер обряда. Там, где прежде молчали и благоговейно на¬блюдали за «битвой у одра» родствен¬ники и друзья покойного, теперь цари¬ла суета, люди приходили и уходили, слышались одобрительные или пре¬зрительные возгласы, даже смех, если кто-то из бойцов, по мнению зрите¬лей, делал неудачный выпад. Одним словом, человеческие жертво¬приношения в честь усопшего посте¬пенно превращались в народное уве¬селение.
Как политики использовали бои гладиаторов в своих целях? Последним шагом в превращении пог¬ребального ритуала в увеселение широкой публики было освобождение его от культа мертвых и злоупотребление им в политических целях. Непосредст¬венным поводом к этому послужили драматические события кризисного для Рима 105 года до Р.Х. В том году два племени германцев - кимвры и тевтоны - в поисках новых земель вторглись в Южную Галлию и разгромили две зна¬чительно превосходившие их по силе римские армии. Битвы с кимврами при Араузионе (ныне Оранж) стала для привыкших к победам легионов настоя¬щей катастрофой - более 80 000 воинов пали в этой кровавой бойне. Когда затем по Италии распространился слух, что одержавшие победу варвары перепра¬вились через Альпы и идут на Рим, город охватила паника. В этой, как считали сенаторы, грозной ситуации оба правящих консула Публий Рутилий Руф и Гней Маллий Максим сочли необходимым напомнить дрожав¬шим от страха за свою жизнь и иму¬щество согражданам о тех древних до¬бродетелях, которым Рим был обязан своим возвышением и величием: о са¬мообладании в годину бед, о хладнокро¬вии, презрении к смерти, о дисциплине и требовательности по отношению к себе и беспощадности к врагам. Наглядно продемонстрировать эти до¬бродетели за казенный счет они обяза¬ли элиту римских гладиаторов - мас¬теров знаменитой школы Гая Аврелия Скавра. Эти искусные и бесстрашные воины должны были преподать перепу¬ганным обывателям урок применения оружия против врага: как при этом по¬дороже продать свою жизнь и как встретить возможную гибель с достоин¬ством истинного римлянина. Мы никогда не узнаем, оправдал ли этот бой надежды сенаторов, прибавил ли он мужества и уверенности паникующим горожанам, поскольку воинственные германцы не воспользовались плодами своей победы. Вместо того чтобы овла¬деть лежащей перед ними беззащитной Италией, тевтоны вместе с обозами по¬вернули на север, а кимвры двинулись на запад. Однако для развития в Риме гладиаторс¬ких игр это официально устроенное зре-лище имело далеко идущие последствия. Впервые в римской империи игры смер¬ти были устроены не из религиозных со¬ображений, а из чистого расчета. Это навело некоторых тщеславных полити¬ков на счастливую мысль, и спустя не-сколько лет они последовали недоброму примеру двух консулов и стали устраи-вать гладиаторские бои якобы для укреп¬ления воинского духа в народе, но на са-мом деле лишь с целью привлечь воз¬можных избирателей и сделать себе карьеру.
Как кровавые тризны превратились в народное увеселение? Народ, разумеется, не возражал против превраще¬ния сражений гла¬диаторов из рели¬гиозного обряда для узкого круга близких и родст¬венников в развлечение для всех желающих. Напротив, это кровавое зре¬лище вполне отвечало характеру рим¬лян, их бессердечию и жестокости. Прошло немного времени, и они ста¬ли относиться к боям гладиаторов как к чему-то само собой разумеюще¬муся, на что они имеют полное пра¬во. К примеру, жители североиталь¬янского городка Полленция (ныне -Полленцо) до тех пор силой препят¬ствовали погребению некого высо¬копоставленного чиновника, пока его наследники не выложили деньги на проведение гладиаторских игр, в то время как власти безучастно взирали на буйство толпы. Отныне дальнейшая история гладиатор¬ских игр был предопределена. Офици-альные и частные устроители игр нахо¬дили все новые и новые предлоги для того, чтобы с помощью кровавой поте¬хи завоевывать любовь народа. Боями, кровью и смертью отмечались теперь годовщины и юбилеи знатных людей, завершение строительства обществен¬ных зданий, освящение храмов и ста¬туй, победоносное окончание битв и войн, прекращение эпидемий, начало новой эры и многое другое. Историки подсчитали, сколько дней в году римляне посвящали официальным празднествам, во время которых про¬водились и гладиаторские игры. Коли¬чество их ужасает. Уже в годы прав¬ления первого римского императора Октавиана Августа (27 г. до Р.Х. - 14 г. после Р.Х.) таких дней было 66. Через полтора столетия, при императоре Марке Аврелии (161 - 180 гг. после Р.Х.) их число выросло практически в два раза - 135 дней. В IV веке на праз¬дничные увеселения отводилось уже более 175 дней в году, причем сюда не входят многочисленные представления, которые императоры и их приближен¬ные устраивали для народа дополни¬тельно.
